Конфуций был мудрецом потому что в пятнадцать лет отроду решил стать ученым, а вовсе не потому, что учился все последующие годы.
Мастер Иттэй.
От начала времен, если оно было, и до конца, если он будет, тянется к нам невидимая нить, связь, которую мы не можем, неспособны познать. Находясь в этом мире и прикасаясь к нему своим присутствием в нем, мы находимся в постоянном контакте прикосновения с самыми далекими уголками Вселенной, с самой Бесконечностью ее пространства, с началом и концом всех времен. Нашего интеллекта недостаточно для того, чтобы это все охватить, понять и представить. Кто построил пирамиды, кто и зачем делал истуканов на острове Пасхи?
Что было до этого и сколько их было, погибших цивилизаций? Почему они погибли и чем они жили, во что верили? А сколько их будет после нас? Какими они будут, цивилизации и люди, во что они будут верить? Весь наш мир, наша Галактика, всё это и окружающее нас пространство, в котором подвешено и летит во все стороны от нас неисчислимое множество таких же галактик. Бесконечное пространство и бесконечное время. Что в этой бесконечности жизнь человека? Микромир атомов и микробов. Что значат перед этой бесконечно грандиозной картиной его, человека, проблемы, надежды, чаянья и мечты? Его планы? Его представления? Он даже не понимает, насколько они глупы, смешны и ничтожны. Что стоит за всем сущим, за всей этой метаморфозой существования? За временем и пространством, за видимым, материальным, и невидимым, нематериальным миром? Темная энергия, темная материя? Мощь Вселенной и ее глубокобесконечная мудрость, содержание и непредсказуемое разнообразие всевозможных форм во всевозможных их проявлениях. Мы здесь для того, чтобы увидеть, что выпадет на нашу долю? Зачем мы родились именно в это время, в этом месте, у этих родителей? «Бог создал нас для себя»…
Откуда я знаю, что это все бессмысленно?
Я нужен чтобы принести пользу человечеству? Чтобы помочь ему не погибнуть? И чтобы оно помогло не погибнуть мне? Оно дает мне интернет, деньги, хлеб в магазине. Сериалы про Мори Мотонари, Такеду Сингена, Ямамото Канске. Клавиатуру, на которой я все это печатаю…
Вчера старший ученик спросил меня, как я начал интересоваться боевыми искусствами и когда. Сколько времени я их изучаю. Вот что я бы ему ответил.
Хоть сверху, хоть снизу.
Точно сказать уже вряд ли смогу, только приблизительно. Когда в нашей стране, которая тогда была Советским Союзом, начали появляться видеомагнитофоны и стали открываться видеосалоны. Мне было что-то около 12-ти или 13-ти лет. Я стал взрослым, потому что неожиданно вдруг подумал: а какого хрена я вообще хожу в эту школу как какой-то тупица или болван? С какой стати я вообще должен ходить в школу? Почему кто-то решил, за меня, что мне это интересно? Я кого-то просил? Меня кто-то спросил? Я кому-то сказал, научите меня этому, я хочу это знать? Что это вообще за непонятная, непостижим, чудовищная чепуха? Что за нелепая ситуация? Как это вообще получилось? Кому вообще пришло в голову такое придумать и как я раньше этого не понимал, почему не задумывался? В начальных классах была одна учительница, я к ней привык и очень даже к ней привязался, а теперь по каждому предмету разные учителя, а туда, назад, никогда и ни одной ногой? Ну ладно, посмотрю, может оно и к лучшему. Посмотрел. 4-й класс, пятый, шестой. Что это вообще за идиотская чехарда?
Кто это решил, что я так хочу и что мне так лучше? Какой-то непонятный разврат и прелюбодейство. Что началось-то вообще? Ну раз вам всем на меня и мое мнение наплевать, то и мне наплевать на всех вас. И я пошел прогуливать школу. Иногда я, конечно, ее посещал. Появлялся, отдавая дань этому миру, раз уж он такой какой есть. Мол, ну ты так там, убогий? Решил, вот, тебя проведать. Вдруг ты на поправку пошел. То есть хочу продаваю, хочу на фиг посылаю. К некоторым предметам у меня было пиететное отношение, или присутствие отсутствия неприязни. Что-то нравилось, что-то нет. Из учителей мне нравилась только учительница русского языка и литературы. И потому что это русский язык и литература, а не идиотская и безжизненная математика, и потому что Светлана Анатольевна была стройной, элегантной, красивой, умной, женственной, молодой девушкой, ну в общем красавицей, а для меня тогда она была просто источником положительных эмоций, чего-то приятного в этой ужасной и беспросветной реальности. Вроде букета цветов, на который приятно смотреть. Не зацикливаться, не глазеть, а скорее находиться в его присутствии. Как рядом с прекрасным. При этом прекрасном, изучая русский язык и литературу. Слушать задания, которые она дает, ее голос и неторопливую речь, смотреть на доску, на которой она что-то пишет. Своим таким ровным, стройным, красивым почерком. Которым тоже можно любоваться, просто так, между делом. Пожалуй, я на самом деле и на полном серьезе был влюблен. Или лучше сказать любил. Потому что был такой случай. Впереди намечалось массовое мероприятие в огромном новом актовом зале. И всем раздавали задание прочитать стихи. Это было на ее уроке. Все нормальные стихи уже разобрали. Осталось одно стихотворение, которое никто не хотел брать. Отказывались наотрез. Ей отказали все. Прочитать его должен был именно парень, потому что оно начиналось так:
Дивчину пытает казак у плетня:
Когда ж ты, Оксана, полюбишь меня?
Я не был крутым, самым сильным, красавчиком или лидером класса. Я был неудачником, пребывающим в тихом ужасе от того, в какой кошмар я попал, и совершенно не понимающий, что вообще с этим делать. Так что я не особо хотел и совсем не стремился быть в центре его внимания, тем более, что не считал себя успешным в такой ситуации, когда все вокруг кажется дурным сном. Выступать на публике в этом паноптикуме, читать стихи? Даже не помышлял. Она уже предложила его всем. Остался только я. В отчаянии, она смотрела на меня почти обреченно. Надежно-безнадежно. Ну если уж все отказались, такие крутые и смелые. Может хоть ты возьмешь? И я взял. Как я мог не взять? И почему другие не взяли, ведь ее достоинства у всех на виду, неужели их вижу только я один? Но тогда я особо не заморачивался на поиск ответов на такие вопросы. Просто согласился, послав в душе всех идиотов к чертовой матери. А стихотворение было действительно очень хорошим. Когда началось представление и пришло время читать перед всей школой, я также почти не волновался и все прекрасно соображал. Вышел вперед и начал читать, но успел прочесть только первые две строчки. Все начали ржать. А я продолжал спокойно стоять, оставаясь полностью равнодушным к происходящему. Я не собирался останавливаться, но наша идиотка-завуч меня прервала, решив объяснить идиотской публике, что смеяться тут не надо, потому что это только начало такое, а вот конец наоборот, там не очень веселый.
Ну вот, а больше в этой школе не было ничего интересного. (Но, как видите, интересное тоже было. А может быть самым интересным как раз было именно то, что в ней не было ничего интересного?) И поэтому я ходил в кино. На все сеансы. Во все три кинотеатра. Это как ходить во все три кондитерские, держа на контроле все, что там появляется из самого вкусненького. Нужно было как-то скоротать время до возвращения домой, как будто бы из школы, и при этом, проведя его с пользой для себя. Я все делал правильно. Тогда всего этого я сформулировать конечно не мог, но я это ощущал. Ну что такое наша жизнь? В этой вселенской бездне времени и пространства? Самое нелепое и глупое, что мы можем сделать, это потратить ее время на то, к чему у нас не лежит душа. На то, что для нас лично неинтересно, скучно и противоестественно.
Видеосалон это когда в комнате или помещении ставят стулья и показывают видеофильмы, потому что у всех нет видеомагнитофонов, а у хозяина видеосалона он есть. Билет стоил дорого. Один рубль. Дорого потому, что в кинотеатр билеты стоили 10 копеек на детский сеанс и 15-25 копеек на взрослый. В некоторых видеосалонах тоже первым был детский сеанс. Крутили мультфильмы. Человек-паук, Том и Джерри, Вуди Вудпеккер, Бакс Банни, морячок Папай, Розовая Пантера и прочую интересную и непривычно-необычную лабуду. Билет на детский сеанс стоил тоже бешеные деньги: 50 копеек. Как нищеброд и как скупердяй, я такого удовольствия себе позволить никак не мог, поэтому просто стоял в дверном проеме (если дверь была не предусмотрена) или если она во время сеанса не закрывалась. И смотрел все это дело бесплатно. Конечно, иногда было далековато, да и хозяину не нравилось, но обычно на таких пацанов закрывали глаза и особого внимания не обращали. Даже в кинотеатрах, мне иногда удавалось бесплатно прошмыгнуть мимо контролеров. Показывали в видеосалонах и Шварцнеггера, и Сталоне с Дольфом Лунгреном, фантастику и даже фильмы ужасов. Все это было и интересно, и ужасно, потому что это было совсем не наше кино. И даже не французское, такое милое и изысканное, с Пьером Ришаром, Бельмондо, Аленом Делоном и Депардье. Но меня больше всего впечатлило азиатское. Шо Косуги, ниндзя, Брюс Ли, Джеки Чан, Боло Енг. Такой впечатляющий, такой притягательный и очаровательный в своем дьявольском образе плохого парня. Вечно угрожающий святому и положительному красавчику Жан-Клоду Вандаму. Брюс Ли конечно тоже своеобразный, но какой-то немножко странный и даже чокнутый. В нем было что-то интересное, заслуживающее внимания, что я не мог уловить, но во всем остальном это был треш. Я бы сказал, что в нем были одни спецэффекты и никакого содержания или драматургии. Как в современных американских фильмах-блокбастерах, разрушителей кварталов. Дольше одного квартала не доживающих. Он показывал только интересные боевые навыки, слишком уж грубо и нарочито-нелепо выставляя себя крутым суперменом. О чем были его фильмы сказать было непросто даже тогда, когда я их смотрел. О нестандартном и по-азиатски изысканном искусстве надирании задниц народным массам? Да, делал он это прикольно. Потом, через несколько лет, я прочитал, что его учитель Ип Ман (который считал его подающим большие надежды учеником и очень надеялся на то, что тот станет его приемником, хранителем секретов стиля Вин Чун) так вот, когда он узнал, что Брюс Ли решил променять все это на фальшивую жизнь кинозвезды, то пошел в храм школы и проклял его, а остальным ученикам запретил даже упоминать его имя.
Мне больше по душе был Джек Чан. Он не стремился казаться крутым и грозным, раздуваясь от своего эго и собственного всемогущества. Не боялся быть смешным и нелепым, спотыкаться, падать, совершать глупости и ошибки. При этом также он имел навыки и умение постоять за себя, защищать то, что ему было дорого, что он любил, и тех, кого он любил. Его фильмы были веселыми, хоть и слишком рискованными в плане исполнения трюков. Это всегда немного меня напрягало. Но в общем все это было в целом неплохо. Я открыл для себя целый мир, во всех смыслах этого слова. Даже просто сидя на автобусной остановке, я смотрел как интересно и необычно падает солнечный свет, и думал, что если бы я был сейчас в школе, я не смог бы увидеть как красиво и необычно выглядит город в это, школьное время. И что никто из них, кто сейчас сидит на уроках, не могут видеть того, на что я смотрю сейчас.